Кэл продолжала накручивать себя и прекрасно понимала, что открывать рот ещё раз ей нельзя. Она не знала, сдержится ли, если придётся снова что-то отвечать, а начинать войну очень не хотелось. Да, она представляла, на что идёт, особенно не так давно получив средний ранг. Всполыхнуло чересчур яркое – каким оно не должно было быть – воспоминание; Киртан в нём была слишком живой. И, отправляя назад в закоулки мозга этот кусочек прежних времён, Кэлнэн надеялась, что ещё нескоро он вернётся снова бередить ей душу. Не время.
- Никого там нет. Рассеялись, как туман на рассвете, стоило подойти ближе. Даже запахов никаких не оставили. Я с тех пор ничего в лесу и не видел, кстати.
Мрачно-раздражённый взгляд Кэл, брошенный на Саню, хоть и не предназначался ему, вполне мог оскорбить манула, если тот умел оскорбляться. В этом выражении собрались вместе задушенная тоска по неизвестно чему, теперь утерянному, озабоченность их нынешним положением, предверием будущих проблем и просто плохого настроения, до поры до времени сдерживаемых, но готовых на любое провокационное для стаи или лично для Кэл заявление вырваться наружу. Может быть, у неё получится себя сдержать. Или не получится.
— Это не просто так, Палач. Это - маневр, очень похоже на него, – немного схлынула напряжённость, сменившись на время интересом, хотя заявление к тому не располагало. Говорят, гиены смыслят в ловушках и нападениях из засады... впрочем, Кэлнэн это только слышала, до сих пор не общавшись с гиеной настолько близко. "Или это она привела сородичей, чтобы начать расчистку земли отсюда и сейчас? Стаи без верхушки вряд ли смогут достаточно быстро собраться и дать достойный отпор."
Понемногу она брала себя в лапы.
- Значит обман… кто-то водит нас за нос. Возможно, не обошлось без спутников, которые могут исчезать и не оставлять следа… или призраков.
– Саня увидел бы спутников.
Казалось, сейчас над ухом раздастся смешок, и клыки вонзятся в горло.
– ...Ведь северянам важнее рабы, чем собственные воины и волчицы.
"Нет, только не сейчас!" – эта отчаянная мысль сменилась другой: – "Ты пустоголовый болван, Аббадон. Даже Хельхейм наконец-то обратил внимание на настоящую проблему. Мне плевать, что там у Севера с волчатами и волчицами, если нас и королей сейчас порвут на куски, а мы даже не увидим, кто это сделал. Война против соседей – трагедия, война против призраков – конец."
Молчание Булата тоже выбивало из колеи. Почему он ни слова не сказал?! Тут, вообще-то, будущее решается...
Волчица ещё успевала одёргивать себя, пытаться говорить себе что-то успокаивающее, но все мысли тонули в омуте бешенства. Она уже захлёбывалась в собственных эмоциях; ответ Хельхейма...
- Разве не у Востока волчицы считаются воинами? – это чувство уже виднелось в глазах, когда Кэлнэн встретилась взглядом с северянином. – Тут, скорее, Восток не ценит, а не Север. И про какие детские обиды, ты говоришь? Если для тебя смерть состайника от чужих клыков, детская обида, то для нас это не так. Мы потеряли хороших воинов, и за это вам придется заплатить.
Кажется, впервые за всё время, которое они торчали тут, Кэлнэн подняла голову не для того, чтобы вглядеться вдаль.
– Волчица не должна быть перепуганной крольчихой, съёжившейся за спиной самца, потому что если ваших воинов рядом не будет, – она подразумевала не Восток – кого угодно, – они не смогут защитить ни себя, ни ваших детей даже от стаи шакалов. Примут смерть, не будучи в силах её отвратить. И это забота? Что же касается убийства... мы тоже потеряли состайников. По вашей вине, – но она ещё не окончательно спятила, чтобы закрывать глаза на очевидное, и ей придётся это сказать. – Как и вы своих – по нашей. Так почему же платить должен кто-то один?

Титаническое спокойствие и дьявольские огоньки в разноцветных глазах. Бесы играли в его головах желая поглотить очередную жертву, но действия волка об этом умалкивали, лишь дьявольский взгляд самой тьмы смотрел на всех.
.  Поверь и ваших самок можно достать из ваших пещер. - блестнул глазами Аббадон, но далее его прервала Кэлнэн. Крайт глянул на неё, но промолчав перевел взгляд на чёрного волка и северян в целом. Лишь кивнул на последней её фразе. Такой воительница нравилась ещё больше.
.  Не уж толь ты так туп, Хельхейм, что до сих пор не понял о чем я говорю. Усмешка про себя, Аббодон посмотрел на собеседника с высока, нет, не собеседника - игрушку на этой встрече и не более, не менее.
.  - "Мы потеряли хороших ВОИНОВ"? - переспросил Крайт глядя на палача - Так ты ещё и лжец, ведь каждый знает что с вашей стороны погиб лишь один, в отличии от нашей. - все так же спокойно, но с укором произнес старший воин - К тому же я говорю о том, что потеряете в войне вы намного больше. Так ты способен ответить на простой вопрос или нет: жизнь одного стоит, чтобы потерять многих в предстоящей битве?  - попытка привести к логике со стороны Крайта? Но по факту так и было, ведь устраивать бойню за одного оленя и потерять в итогу всё стадо куда хуже нежели бросить и оставить лишь одного мервеца вместо толпы. На собственное скрывшееся фото свех нежелание, воин пытался привести аргументы против войны.
.  Крайт выслушал гиену краем уха.
.  - И всё же убить добычу и волка - две огромные вещи. - Уж я то знаю по себе. Он видел лишь несколько стоящих самое. Одну из них он не забудет никогда, его подобие, его Шанаэль. Но эта самка была исключением из севера и это тоже Крайт ведал.
.  Ни кто не уловил сути его слов, все остались глупый и глухи, а Аббадон вспоминал, его дух наполнялся ликованием от предстоящей сущности, в инстинкты задавались вопросом: пощадит ли его сущность. Но воин не боялся, в его глазах, как и разуме не было места страху, лишь безумие, огонь и холод.

– Крольчихи не умеют вскрывать брюхо секачу и тем кто приходит на запах крови.
Хотелось сказать, что она про другое, но ведь гиена была права. "Своими словами ты оскорбила Аману."
- всё же убить добычу и волка - две огромные вещи, – Аббадон втянулся в этот спор... зачем? Судя по всему, Хельхейм сейчас растеряет последние крохи здравого смысла, искренне веря, что своими словами несёт волю богов дремучим лесным варварам.
- То, что северные волчицы не могут быть воительницами, не делает их перепуганными. Северные волчицы достаточно смелые, чтобы постоять за себя и свое потомство... И разве, быть охотницей и кормилицей стаи - постыдно? – "Это что за поворот кругом?"
– Ты сейчас противоречишь сам себе. То есть, волчица может сражаться, будучи охотницей, но не может – будучи воином? – Кэл усмехнулась чуть слышно, скорее для того, чтобы пар выпустить, чем из желания оскорбить кого-то. – Интересно получается. То есть, граница "можно-нельзя" проходит по подготовке?
- Кто помешал вашим, остановиться?
Кэл стиснула зубы. Все погло по второму кругу, и в этот раз она уже не могла просто стоять и думать, какие все вокруг недальновидные – не в её характере было отступать, раз уж втянулась в спор, даже если она понимала, что пора бы и заканчивать пререкания.
– Кто помешал вашим не нападать? – Кэлнэн попыталась справиться с блеском в глазах. Честно. – Хотелось бы узнать от вас тоже, дали ли ваши доблестные воины нашим охотникам шанс уйти? – конечно же, Север будет отрицать свою вину – в этом Кэлнэн их понимала, восточные сами сейчас поступали так же. Ну, кроме Булата, который вообще молчал и о котором она даже вспоминала теперь через раз. Но противно становилось от самой ситуации, от выворачивания правды – чужого и собственного – а ещё просто до Дарсаровых рожек надоело здесь стоять.
"Хоть бы они до чего договорились, что ли."
Очередной вздох застрял где-то в горле.

Хельхейм не ответил. Он сказал все, что хотел и считал нужным, а разводить пустые разговоры не умел. Хель уважал Аббадона, видя и чувствуя его натуру, и в тоже время хотел убить, перегрызть горло. Или же... умереть от его клыков. Да, такие мысли посещали голову Палача, ведь он знал, что лучше умереть от клыков достойного противника в бою. К тому же, Хельхейм всегда чувствовал, что от старости он не умрет. Не та натура, не та природа...
Седой вздохнул, отводя взгляд от разноглазого волка. Он оглянул местность, прищурился, когда пытался рассмотреть тени, но потом перевел взгляд на вершину холма, когда услышал шуршания снега. На верху что-то начало происходить. Волки, которые сопровождали королей, начали спускаться вниз, но сами Короли, еще остались на вершине. Конец переговоров.
Хельхейм ощутил волнение. О чем договорились короли? Что теперь ждет стаю? При следующей встрече будут врагами? Или же хрупкий мир не разрушился? Много вопросов, много. Осталось немного потерпеть, перед тем, как все станет известно.

Палач промолчал и был одарован огненно-ледяным взором Аббадона, но на этом всё. Нечего сказать? А быть может сам желаешь крови? Сдержался чтобы  не облизнуться. Даже Кэлнэн замолчала и наступила тишина нарушенная шагами спускающихся. Аббадон напрягся, прижал плотно уши глядя на спускаются северян, напоминая ценного пса, который только и ждёт когда ответят карабин с ошейник дабы вцепиться в глотку пришедших, но понимание ситуации заставляло его сдерживаться. Думаю же ещё  проходил в доль деревьев скрываясь от взора живых.
   Крайт прислушался изо всех сил к словам северянки и состайницы. Разговор был весьма интересен, но зверь не забывал следить за остальными, задрав голову и расставив лапы на всю ширь мощной грудной клетки. Он ждал как встанут пришедшие дабы занять в случае чего удобную позицию для атаки, но нутро волка подсказывало, что развлечений сегодня не будет. Краем глаза следил за королями. Облизнул покоывшиеся инием губы и встряхнулся. Лёгкая усмешка проявилась на морде самца. Слишком трусливые, чтобы отстаюоять свои права и начать действовать. - подумал он об обоих сторонах, глянув на Хеля, других северян, после восточников и когда самки приблизились, Аббадон уверенно встал рядом с Исоль, всем своим видом и высокомерием игнорируя всех и вся из северян. После опустил голову на уровень волчицы, заглянув ей в глаза.
   - Это только начало всему говорит одна... Дальше будет больше крови. - поднял голову и оглядев периметр. Стоять молча он мог бы часами, но природное любопытство толкало к диалогу и пытаться выяснить что по чём.  Уж слишком много странностей происходило вокруг. Кстати,  Теона тоже чешет языком в эту сторону. Массовое сумасшествие. Бррр

     Найрин и вправду позволяла себе довольно многое в словах, порой она сама и не замечала, как говорила что-то не то, что хотел бы слышать собеседник. И пусть в стае ей такое прощали, то сейчас Исольмар не при каких условиях не стала «сглатывать» высказывания северянки о политике Восточных Лесов.
     - Вы бы знали… - тихо повторила слова Правая Лапа, акцентирую внимание на этом предложении. Ведь именно факт того, что волки могли что-то скрыть и не рассказать, она пыталась донести. Но Исоль, похоже, тяжело осознавать подобное поведение.
     Найрин тяжело выдохнула. В какой-то момент ей показалось, что она ошиблась в рыжей, что та не захочет более обсуждать странности последних недель и искать закономерности, спрятавшись за оскорблением собственной стаи одним обсуждением чужака о покушении.
    - Ты слышала, что сказал твой король, и должна понимать, что сейчас не время делиться тайнами.
     - Я знаю чем делиться, Исоль. И то, что я рассказываю тебе - не тайны. Как бы волки не старались скрыть то, что у них происходит внутри стай - не получится. У леса есть уши, - постаралась она убедить собеседницу в том, что не считает уже секретом ни события с Дагрун, ни бурные обсуждения Рокхара и Ашайет на Севере. Её тон тоже стал жёстче. Хоть ей и в какой-то степени стало грустно от того, что Исоль не хочет забыть о гордости наедине и постараться найти первопричину разногласий, предотвратив войну, но она не собиралась прогибаться, как кошки под корнями деревьев.
     - … мы можем это обдумать, - проговорила Исольмар.
     - Я выдвинула свои версии. Но повторю ещё раз: кто-то хочет изменить политический строй и начать войну, чтобы ослабить верхушку. Кому это надо и зачем - я не знаю. Каким-нибудь властолюбивым гнилым комкам шерсти, что никогда не получат достойные высокие места, которые не знают и не умеют правильно вести стаю вперёд, обходя все уступы и камни… Только вот возникает вопрос. Если моя догадка окажется верна, то как волки из двух стай смогли договориться действовать, придерживаясь одному плану? Внезаконное объединение? И что вообще могло подтолкнуть их к такому настрою против власти? Недовольства мало. Жажда власти и чувство собственного величия? Хм… Возможно, у такой подпольной шайки есть предводитель, который пообещал им горы мяса и места королей… Тебе не кажется эта версия правдоподобной? - всё это она говорила тихим голосом, стоя чуть поодаль от воинов, что пришли в сопровождении королей. Именно поэтому Найрин не беспокоилась, что левые уши могли услышать что-то не то. Да и если бы услышали, то лишь отрывки слов - у них у самих там шума было достаточно, ругались на словах. Пройдут сотни лет, а Север и Влсток так и будут недолюбливать друг друга.
     Исольмар недовольно прикрикнула на воинов, что стояли у подножия и завуалированно оскорбляли друг друга. Со словами собеседницы Найра была права, ведь те, кто хоть как-то пытался кинуть гнилую падаль на берег соседа, не становился лучше и воспитаннее. Хотя они тоже пытались разобраться во всей суматохе последних событий, но то как делали это некоторые, ей не нравилось. Но на то они и были воинами, а не личными переговорщиками короля.

Отредактировано Найрин (01.11.2021 09:08:35)

– Каким напыщенным фазаном был, таким и остался! – раздражённо прошипела про себя Макошь, нацепив на себя каменную маску безразличия. Всего несколько лет назад лигрица никогда не поверила бы, что когда-либо станет заложницей примитивных земных эмоций. Она умела притворяться и менять маски ради собственной выгоды или потехи, но, чтобы действительно чувствовать нечто подобное? Великая Арсалия! Связь с Ашайет что-то порождала в Макоши, и последняя сих пор не могла однозначно ответить самой себе, как действительно к этому относится.

Спутница без притворства волновалась за свою хозяйку и её потомство. Приказной тон Рокхара – да, чёрт возьми, этот волк приказал ей! – ожёг её не хуже открытого пламени, но она сдержалась, проглотив недовольство. При спуске с холма она лишь одними губами повторяла: это всё ради Ашайет. Древний дух не привык играть роль пешки в политических играх королей, пытающихся всеми силами показать силу своей власти.

У подножия холма Макошь держалось подле Найрин. Та оживлённо беседовала с восточной волчицей Исоль, но лигрица не вмешивалась в их диалог. Спутница не стала принимать физический облик, оставшись полупрозрачной, источающей приглушённое фиолетовое свечение, фигурой. Макошь не желала своей магией показывать наигранную силу севера, но ежели восточные волки увидят в ней грозное сверхъестественное оружие, что ж, значит такова воля Арсалии.

Для всех

От долгого ли нахождения на одном месте, но живые существа в округе начинают ощущать небывалый для этого времени года холод. Словно самая лютая зима вступает в свои права: сначала они могли видеть лишь более густой пар, вырывающийся из их глоток, теперь же медленно но верно каждую травинку и каждый листочек начинают покрывать острые льдинки.
Более не происходит ничего.

Аббадон в ответ на замечание волчицы только бросил на нее недовольный взгляд, и Исоль ответила ему аналогичным, только вызова добавила. Коль молчать собрался - так и не зыркай на меня, будто есть что сказать. Вернувшись вниманием к Найрин, волчица отпустила мысли о воине. Пусть делает что хочет, она не в настроении для игр в молчанку.
Видение Найрин с видением Исольмар... не сходилось. Найрин развивала мысль о том, что дело было сговором, Исоль же упрямо не считала это даже возможностью. Даже подумав об этом чуть больше. Если все действительно так - почему сговор со стаями? Почему война, а не тихая западня, почему именно масштабы и хаос? Почему несчастная охота и жертвы, привлекающие внимание? Как вообще охота к этому относится, если потери были с обеих сторон, и никто не говорил о нападении на своих же?
- Может быть, я только хорошо ищу причины, по которым сговора здесь быть не может, но я все еще в него не верю. Не сходится что-то, я не вижу причин сотрудничать. Но если ты права, а я нет - это бы объяснило следы ваших волков на нашей территории, но неужели кто-то рискнул бы встречаться так открыто? - Под конец Исоль заговорила тише и медленнее, в процессе речи пытаясь поймать напрашивающуюся мысль.
Пауза. Дагрун ходила с другими исследовать тоннели. Те, что по слухам должны быть путем с Востока на Север и обратно. На нее напали. Но следов не нашли, ничего вообще не нашли. Были бы волки - были бы если не следы, то запахи, все-таки тоннели проверили потом. Но - у волков есть спутники...
Тут уже встал другой вопрос - говорить о тоннелях Найрин или нет? Тема важная, но и тайна тоже важная, если старые истории на самом деле правдивы, и путь есть. Предфинальные слова о войне урезали желание доверять северянам почти до нуля, но если сговор реален, эта информация поможет. Была ни была.
- Перед нападением Дагрун и другие решила исследовать тоннели, которые по историям ведут с Востока на Север. Там на нее и напали, и ни путь, ни следов нападавших после никто не нашел. Если заговор между стаями есть - возможно, стоит поискать следы заговорщиков там.
Говоря это, Исольмар все еще не верила, сама идея предательства таких масштабов не задерживалась в ее разуме. Это уже начинало выглядеть как проблема.
- Я все еще не хочу верить, что кто-то из наших стай объединился и пытается развязать войну, но я поговорю об этом с Йольсмиром и Златой, они могут увидеть это по-другому. И тоннели мы проверим еще раз, лишним не будет. И видят боги, я хочу узнать, что в них пути с нашей территории на вашу не существуют.
Мороз, до этого покусывающий за нос и добравшийся уже до ушей, словно окрепчал, и Исоль поежилась и сильнее распушилась. Холод даже злости добавил. Дарсар дери, ну почему сейчас это все происходит? Зимой надо или бегать по делам, или из пещер носу не казать, а не вот это вот все стояние да болтание. Волчица даже сплюнула, так недовольна была, и вместо извинения перед Найрин, дабы та не приняла плевок на свой счет, уставилась на траву, с интересом наблюдая, как ту пробирает морозом. Ну, хоть красиво. Пусть и настораживающе.

     Резкий волчий вой со стороны Восточных земель парализовал волчицу. Она дёрнулась, распахнув от удивления свои ярко-оранжевые глаза, с ужасом осматривая необоснованный туман на горизонте и напрочь позабыв, о чём они только что беседовали с Исольмар.
     — Северяне напали на лагерь!
     — "СЕВЕРЯНЕ?!"
     — Убили Гарнена!
     — "УБИЛИ?!"
     У Найрин по ощущениям застрял целый материк в горле. Она застыла на месте, судорожно прокручивая эти слова в своей голове. Будь чёрная послабее характером, то непременно бы затряслась — то ли от страха, то ли от ужаса осознания совершения такого подлого нападения. Однако сильнейшие толчки сердца, наполненные адреналином, вывели её из ступора, она дёрнулась чуть вперёд, как бы проверяя свои лапы на чувствительность.
     Холод. Туман.
     Неизвестная Найрин волчица упала. Правая Лапа с ужасом от этой картины попятилась назад, метая взгляд из стороны в сторону, а в голове мысли неостанавливающимся потоком струились и Найра не успевала уцепиться даже за одну. Лихорадочно выпуская клубы пара из пасти, она всё же резко обернулась и крикнула:
     — Макошь!! Ко мне! Быстро!!
     Одни из многих мыслей были о незаконных военных действиях — кто предал Рокхара и сам провозгласил себя вершителем судеб двух стай, зачем он или они это сделали и ради чего начали, в прямом смысле этого слова, войну? К ним же добавились мысли о том, как сейчас начнут действовать сами восточники после услышанного. Сначала убийство их охотников, затем пленение, а теперь и нападение на лагерь в момент, когда они ушли на собрание. Больше всего её страшили воины Восточных Лесов, особенно тот, что походил на большого северного волка, чьё имя было Аббадон. Найрин, конечно, не одна, её окружает бесстрашная и могучая лигрица-спутник Макошь, одни из лучших воинов Севера: десница Эредин, пожилой палач Хельхейм, неподалёку была и гиена Хишшугаш.
     Чёрные как смоль утончённые лапы старшей охотницы быстро подбежали к холму, который потихоньку охватывал серый туман вокруг. Учащённое дыхание очень выдавало её переживания. Будь это запланированным действием со стороны северной стаи, то волки бы, возможно, начали бойню и здесь, но по ошарашенным глазам Найрин сложно было сказать, что она, как и многие, знали про это нападение. Как раз наоборот.  Адский огонь ненависти к тем, кто решил самовольно нарушать границы и нападать на соседей, с которыми у них, пускай, и не самые лучшие отношения сейчас, разгорался всё сильнее и сильнее. Но это всё было фоном для переживаний за тех, кто находился сейчас здесь. В первую очередь за себя и за Рокхара. Она рывками попыталась сглотнуть слюну, как-то сумбурно кашлянула, вскинула морду вверх, к вершине, и громко вскрикнула:
     — Рокхар! Рокхар!!
     Она видела образ брата, но его начинала затмевать  серость в воздухе, запах которого, как ей казалось, тоже приобрёл непонятную примесь. Угольная волчица резко обернулась, сурово, но с большой опаской во взгляде огненных глаз, быстро выпалила Макоши:
     — Будь рядом! Я за Рокхом. Защищай нас, если начнётся нападение! Макошь, кисонька моя, любой ценой!
     А после ловкими толчками сильных лап охотницы стала взбираться к вершине. Король мог отметить сильную эмоциональность своей сестры, её переживания, резкость действий и горящие глаза, родные глаза. Найрин…

Отредактировано Найрин (03.12.2021 13:56:08)

Вой, вскрик. Исоль дернула ушами в сторону звука и, поняв откуда он доносится, тут же повернулась всем телом, забыв про красиво заледеневающие травинки.
На краю леса - волчица, молодая охотница, с Востока. И пришла - прибежала? прибрела? она едва стоит, как она дошла, что с ней? - она с территории Востока. Исоль дернулась бежать к ней, и даже успела пройти пару шагов, но охотница заговорила, и ее слова заставили осахата остановиться, только дернувшись вперед по инерции.
- Северяне напали на лагерь!
Исоль, от холода начавшая мелко подрагивать, замерла, не шевелясь вовсе, в несколько неловкой от прерванного движения позе. Секунда - переварить сказанное, мгновение - повернуться к Найрин. На морде осахата - возмущение и злость, такая, которую видишь на морде обманутого, но еще сомневающегося. Найрин солгала или сказала правду? По виду - правду, такой шок не отыграешь, не так быстро и не так живо. Еще секунда - на то, чтобы прежде проговоренное прокрутилось в голове. Недовольства на Севере, беспокойства на Востоке, возможный заговор. Исоль решила поверить Найрин, по крайней мере сейчас, и, приняв эту мысль, вновь повернулась к пришедшей охотнице, словно через пузырь замедления времени видя ее падение и всем нутром стремясь на помощь. Но - она осахат, и это - дело ее стаи, и после слов охотницы что-то начнется, а за охотницей кто-то наверняка гнался, и...
В разум волчицы устремилась поглощающая все паника, и она позволила себе еще несколько мгновений на то, чтобы ее подавить, вытесняя все прочь. Наверху, на холме, кто-то - она не могла сейчас разобрать кто - яростными словами нагнетал атмосферу, и от этого легче думать не становилось, но думать и не нужно было больше, нужные действия и слова сами пришли в опустевший разум. Твердо и не слишком громко, стремясь быть услышанной только у подножия и учитывая, что в сумраке леса может быть кто-то еще, она проговорила: - Следить за северянами, пока не нападать. - Дальше разберутся сами по ситуации.
Затем, повернувшись к воину, достаточно громко, чтобы тот услышал: - Аббадон, сейчас идешь со мной.
"Сейчас" - ведь веры в подчинение воина у нее было мало, слишком своенравный, но ей инстинктивно хотелось держать волка, которому она не доверяет в данной ситуации, ближе к себе, и это слово для него было обещанием, что затем он сможет идти куда посчитает нужным. К тому же, подходить к раненой волчице, пришедшей из атакованного лагеря, стоит с осторожностью - кто знает, преследовал ли ее кто-то (она ведь кричала?), и если преследовал - то где они сейчас.
Затем, не дожидаясь реакции Аббадона и разделив все внимание только между охотницей и лесом, водя взглядом с одного на другое, Исольмар поспешила к телу - проверить, жива ли волчица, и можно ли ей помочь. Быть может, если она сможет шептать, а не кричать, у нее еще хватит сил ответить на вопросы.

Отредактировано Исоль (10.12.2021 09:32:01)

Кто бы мог удивиться, но на вызов взором Исоль , могучий волк ответил ни только "я его принимаю" в глазах, но и еле заметной, быстротечной ухмылкой наполненной ядом, а в голове разразился смехом - Ну что ты будешь делать теперь, ИСОЛЬ? Впрочем, хитрости самцу не занимать и немой ответ могла видеть, лишь волчица. Движениями или как-то иначе взор не был подкреплён, но попытайся самка сделать выпад на него, Крайт и не пошевелил и ухом, чтобы  отойти прочь или сделать иное подчинительное движение. Это он и не скрывал от самки. Он подчинялся как воин идеально, но никогда  не был идеальным подчинённым, за ним можно укрыться от врага, но нельзя требовать лечь перед собой пузом к верху. Так чего было ждать от него ещё вызывая его? Опрометчивый поступок разжигание в волке только желание творить своё, хотя наличие чужаков заставляло скрывать это желание и вести себя крайне сдержанно.
    Повсюду тянуло смертью и голоса маньяка довольно перешёптывались, а волк продолжал скалой наблюдать за происходящим. И вот она...  Зверь мгновенно принял оборонительную позу, но морда выражала только хладнокровие. Он следил за северянами и лишь  краем глаза за восточницей. Самка явилась из неоткуда и будто была ранена, хотя с такого расстояния было сложно разглядеть и всё же опыт убийств давал о себе знать, как и опускающийся еле заметный туман, значительно резкий неестественный холод. Если она так сильно ранена, то это слишком огромное расстояние.  Сдохла бы уже от обескровливания. От простых травм так не умрёшь. Гнались бы за ней и атаковали вблизи, то она могла бы подать сигнал, да и кошки услышали бы драку. Что-то тут ни так. Иллюзия ложь? Пытается стравить нас? Хороший ход должен признать. - та говорила ужасные вещи, а Крайт  вспоминал слова чёрной самки о тумане и что всё увиденное может быть чужой иллюзией. Ловушка, смерть уже близко! Сколько времени я взывал к ней и наконец-то! Самец задрал голову, но морда прикрывала горло находясь почти вертикально. Обкусанные уши плотно прижались к голове, а глаза бегали с Исоль на северян излучая ярость, вызывая к Исоль "скажи только  кого и я уничтожу его" сие ни вызов чужакам, но северянам давая понять одно - этот воин с неиссякаемой тягой к битве будет уничтожать. Именно уничтожать противника ни оставляя в нём шанса на жизнь, убивая и калеча соперника пока сам способен хоть на каплю движения. Слепая ярость смешанная с безумием ни оставляющие шанса на слабость и ошибку, но верить в слепоту Аббадона весьма опрометчиво, ибо он был собран в своей голове максимально. Вот только Северянская шишка об этом ничего не знает. Ха. Тени, подозрительная обстановка вокруг, попытка устроить кровавую бойню о которой не знают северяне. Значит я прав. Рассказать ли Исоль или...? Адский смех разразился в голове маньяка, но снаружи лишь хвост поднялся на уровень холки. Машина для убийств ждала команды и для этого не надо было даже слова, достаточно взгляда чтобы  спустить курок. Пусть все умоются собственной кровью! Пусть дохнут, страдают, орут от боли! Да прольётся  кровь! Море крови зальёт эту землю! И вой боли украсит своей песней эту далину! Зверь опустил голову на уровень холки всё ещё  ожидая действий. Пусть придёт смерть и заберёт вас всех. Я скрою свои знания, раз вам не интересны они, раз вам плевать на предложенное мной, то сдохните все! Вы не видите дальше своего носа, а значит бесполезны стае. - Найрин убегала, как и гигантская кошка. Я умолчу о своих знаниях. Хотя и мог бы рассказать, помочь, спасти, заслужить уважение? Пошли вы к Тени. Однако делема, но не для Аббадона. Во первых,  он не собирался что-то  выслуживать у кого-либо. Во вторых,  они сами его не желали слушать когда предлагал и спрашивать сейчас, за это злоба на Йольсмира, Исоль и состайников копилась смертоносной лавиной и знай он, что они все передохнут точно, то с радостью бы помог прикончить их, тех кто был к нему слеп и глух, смел хоть каплей показать неуважение, но он продолжал  играть роль безупречного воина, от которой начинало уже тошнить. Они сами капали себе могилу, а память захваченной по его наводке королеве была ещё  жива и придавала уверенности в своей силе.  Сие не было просто обидой, но оскорблением и он не видел в них главного - дружной стаи, которая готова прийти на выручку друг другу и слушать друг друга. Они были противоположностью идеала стаи, думали лишь о скюебе как и многие пришлые в стаю им безразличен ближний, а значит достойны смерти, что столько лет он призывал помочь очистить родной дом от этих шлаков. Всё чаще Аббадон задумывался на тему зачем он вообще тут и чтобы покинуть разлагающуюся стаю. Он не хотел, но они толкали его к этой пропости и лишь желание сопротивляться не выгнали волка из стаи, чтобы этим мерзостям не достался его дом.
   Действия Исоль всё  больше вызывали внутренее непонимание и укрепление в мнении, что самка бесполезна в руководящей должности. Сметения Исоль  ещё  больше подогревали безумную ярость Крайта, правда действий он не придпренимал ни каких вообще. Ровным счётом  как и прежде Аббадон продолжал лишь наблюдать за происходящим, готовый сорваться в атаку по щелчку. Внутри волк рокотал пламенем огромной печи в перемешку с ядом и усмешкой. Смотрите какая прелесть! Вместо того чтобы защищать короля, она оставляет его один на один с Рокхаром, его сестрой и Лигрицей. Молодец, пусть его убьют. Может решила так избавиться? Так она ещё командой следить за северянами, о финиш - оставляет рядовых воинов без старшего по званию!!! С таким начальством все передохнут в этой войне. Впрочем,  мне же выгодней. Так что хочешь оставить пару наших против большего по численности противника, да ещё и без опытного воина...  Я с радостью! Идём. - косо глянув северян, Крайт сразу же двинулся за волчицей идя почти впритык по её следам, следя за происходящим в лесу и с боков. Дум переглянувшись со своим подопечным, кивнул ему и пошёл позади него в скрытой от всех форме, следя за северянами в первую очередь, но не теряя бдительность.
   Показашиеся тени, что выйдя на свет оказались волками повели себя очень нагло. Крайт прижал уши нарастая горой над Исоль. Северяне? Принюхался. Не понятно. Может и правда они? Численное преимущество плюс один вблизи и неизвестно позади. - Зверь оглянулся - Вот только Дум говорил о тебя волков... Что потом исчезли! Живые так не могут. Полтергейсты да, но не волки. - Значит у нас противник неизвестного количества и способностей. Что делать будем? - Верно подметили. Логичнее отступить.
   - Ууууу - раздался утробный, грозный до жути вой Крайта  предупреждающих своих о наличии чужаков. Побежим и они скорее всего начнут догонять. Я не успею отступить. Охотницу спасти мы не сможем, как и утащить. Нужно отступать медленно, прикрывая Исоль. Либо остаться. Может она придумает очередную глупость по самоубийству. Хорошо бы. Тем более слушать она меня не желает. - А если бы стала слушать? - Ага, как же! Тогда бы и поговорили. Вот только наглость самцов не было проигнорированна. Пока Аббадон  лишь выжидал, но был на грани выпустить своих демонов на очередных жертв. А демоны рвались и метали, Крайт же действовал хладнокровно.
Йольсмир вёл же себя сдержанно и даже приказал спокойно подниматься, что собственно и хотел сделать Аббадон ещё  вначале появления восточницы, которая по его мнению легла на жертвенный алтарь но...
    Дум медленно приближался к чужакам со стороны и когда мог атаковать без ошибки прыжком - приготовился. Он следил за ними. Нечто внутреннее говорило - Что если они тебя видят? Ты должен убедиться в обратном прежде чем атаковать, либо атаковать молниеносно.

После краткого отчета Эредину, Хельхейм снова занял позицию молчаливой черно-седой статуи. Он слушал разговоры других, он наблюдал за обстановкой и… и все. Он не размышлял о великом, о планах или намерениях. Он просто стоял и наблюдал. В его сознании парила пустота, но ровно до одного момента.  Крик об убийстве пронесся подножьем, поднимаясь вверх. Крик, которого можно приравнять до удара грома среди ясного неба.
- Ч-чтоо?! – беззвучный рык слетел с губ Хельхейма, внутри которого разгорелось яростно пламя. Кто это сделал?! Кто посмел напасть без приказа? Кто самовольничал? Виновник, если попадется в лапы Палача, легкой смерти может не ждать.
Нейрин бросилась на вершину холма, а что Хельхейм? А он остался внизу. Нужно организовать защиту, чтобы никто не смог напасть на Нейрин или Рокхара со спины.
- Северяне, готовьтесь к любому нападению, но без приказа не действовать! – приказал Хель, поворачиваясь к своим сородичам. После тяжелый взгляд упал на Эредина. – А я иду следом за Найрин, - сказал палач деснице. Хельхейм не простой воин, да и палач это не основа его должности. Хельхейм еще и телохранитель Короля! В первую очередь, он должен исполнять прямые свои обязанности.
Хельхейм не такой быстрый, как Правая лапа Северного ветра, но и не медленный, учитывая его габариты. Он уверенно бежал за Найрин, надеясь, что Эредин справится с ситуаций. Или же,  позовет на помощь.

Холод, сковавший заметенный холм, пробирается под шкуру, и Булат сопротивляется до последнего, не выдавая стылую дрожь в ослабевших лапах.
Северяне не должны видеть слабости — даже в их стихии, в снегу и льдах, когда не видно горизонта, когда пылающий закат скрывает налетевшая вьюга, и ухлестанные инеем деревья стонут и скрипят под напором ветра, — даже тогда он не дрогнет и останется стоять, твердо стоять.
Не двигаться.
Стоять...

Арсалия!

Мало кто мог бы заметить резкую перемену в выражении морды восточника — воины были заняты другим, они наблюдали за противником, и за это Булат был им всем втройне благодарен. Мороз сделал свое дело — волк почувствовал, как мышцы спины у него сводит от холода, простреливая и покалывая, а двинуться с места он не может.
Побрали бы Боги эту жуткую погоду!

Еле разжав челюсти от боли, восточник чуть отводит уши, стараясь прислушиваться к разговору, а не к собственным ощущениям, но они слишком сильны: новые и новые волны судороги пробегаются по напряженным мышцам, и вот уже даже в ушах звенит — несвоевременное своеволие тела, ужасная расплата за отсутствие подготовки...
Он справится.
Он сможет.
Северянам их не подловить.

Булат выпрямляется, с усилием глядя вперед. Тени, танцующие тени на снегу — и трескучий шепот инея обвивает деревья, смотрит призрачно, колко, опасно.

И — надрывным воем сквозь шум:

— Северяне напали на лагерь!

Такую боль могла победить только воля...

— Убили Гарнена!

...и злоба.

Дернувшись, воин грузно встряхивается, и судорога успокаивается. Дыхание его все еще тяжело, но до сознания постепенно доходит истина простых двух слов.
Северяне.
Убили.

Видят Боги, он хотел решить все мирно. Видят Боги, ему хотелось, чтобы будущее поколение выросло, а не бессмысленно сложило головы в танце лютой сечи. Видят Боги, он себя сдерживал, сдерживал до последнего.
Но теперь лапы будто сами собой налились силой, а голову затопил безграничный, спокойный холод.

Как бы слово ни славили менестрели, слову сила дана
— но клыки острее.

Серый воин пружинит лапы, устремляясь вслед за Исоль и Аббадоном, ему не нужно приглашение, ему не нужны законы. Закон у него в крови.
И он велит — действуй.

Он не скалится, не несется вперед, не вцепляется во все глотки без разбору, но, как полувынутый из ножен облаков клинок полумесяца, напряжен — достаточно движения, вдоха, намека, чтобы чиркнуть лезвием отточенного выпада.
Став с другой стороны от Исоль, он прикрывает ей левый фланг, не давая чему бы то ни было подойти. Сейчас для него не имеет значения, самка перед ним или самец, щенок или зрелый волк. Он знает только, что рядом — его осахат, и Булат защитит ее ценой собственной шкуры.
А вот жизни?
Посмотрим.

Мудрость тело и душу целить умеет. Мысль как птица быстра —
но клыки быстрее.

Хвост воина взметывается вверх, когда из-за деревьев становятся различимы те, кто преследовал волчицу. Ничего уже не напоминает о недавней слабости и боли — тишина в голове и сталь во взгляде, осанка пряма и уверенна. Булат лишь едва наклоняет голову на уровень холки, прикрывая от нападения горло. Привычка — и не более.

— Еще одна восточная псина хочет нашей ласки?

Ответ вместе с клубом пара вырывается молниеносно.

— Умри молча.

Теперь не холодно и в помине — горячая кровь стучит в ушах, мало-помалу наполняя сердце привычным азартом схватки: Булат не замечает странностей в этих волках, не замечает тумана и дикого, замогильного воя Аббадона — все, что им движет, это бой.
Сладострастный танец на снегу, выводя невидимые па, клубящийся рычащими вздохами, вдох — удар, дрожь — подсечка, миг — укус, ставший смертельной хваткой стиснутых челюстей.
Песня битвы зовет всегда слишком настойчиво, чтобы отказываться.
Давайте, хоть знак.
Хоть выпад.
Хоть повод.
Умоляю.

Славьте сталь — она торжествует ныне. В прах пред нею народы падут и твердыни. Правда стали сильна, холодна и сурова — что ей мысли и песнь, что ей мудрость и слово?..

Отредактировано Эйольфр (15.12.2021 02:50:49)